В маленьком помещении, где располагался ломбард, делать было решительно нечего. Алчность являлся отвратительным залогодателем, масть не та, в конце концов, а его наемный работник, сеньор Бартолоччи, как раз взял себе выходной.

Потому в комнатке, отделенной от крохотной полутемной «прихожей», где едва могли разминуться два человека, грех неторопливо раскладывал монеты и заложенные мелочи, проверяя гроссбух. Сеньор Бартолоччи, упрямый, но представительный старикашка, был очень последовательным человеком и подворовывал исправно – мелочь, а приятно. Хотя Мари все равно собирался повысить его уровень.

В рабочую зону заходить приходилось из все той же прихожей, дверь закрывалась изнутри, а в небольшое, огороженное решеткой окошко с конторкой, распложенное на уровне груди взрослого человека так, чтобы посетителям приходилось наклоняться, можно было увидеть практически все помещение. И стол, за которым егозливый грех удобно расположился, и даже маленькую кухоньку в глубине комнаты.

Увидав посетителя, грех мигом оживился, подался вперед, вглядываясь, но быстро скис. Жаждущих наживы Алчность чуял, и пришедший им не являлся.

/внешний вид: скромный но презентабельного вида костюм: белая рубашка с воротником-стоечкой, темно-серая в темную полоску жилетка, на пару тонов темнее брюки, обувь больше похожа на домашние тапочки. Очки на цепочке,  засунуты дужкой в кормашек на груди, пальцы кое-где заляпаны чернилами.

Разочарование - как и всегда - наполнило Мари до краев. Он смотрел на дерганные, суетливые, как бутдо почти неконтролируемые движения, разглядывал серый, неприметный, самый обыкновенный наряд посетителя, и не чувствовал ни капли таких приятных для него эмоций. Незаметно для себя грех пошевелился в кресле, спускаясь чуть ниже, практически разваливаясь в удобном кресле, явно выказывая свое неудовольствие.

Отметив, что капюшон серый, действительно серый, человечек снял, а вот странный головной убор - нет, и услышав приветствие, наконец, пришел в себя, даже одернул за слишком пристальный взгляд, подобрался, садясь прямо и слегка, сдержанно улыбаясь.

- Добрый день, - вежливо ответил, наблюдая за приближением индивида. - Си, сеньор, это ломбард, вы не ошиблись. Чем я могу вам помочь?

Молодые служащие ведь не всегда могут скрывать свои эмоции. Но необходимость производить благостное впечатление они просто обязанны, даже на посетителей совершенно неблагонадежного вида. Человек же не спросил, нет ли в этом помещении скупщика краденного, хотя при его поведении подозрения появлялись сами собой. Вот только жажды наживы не чувствовалось, что озадачивало.

Узкая человеческая кисть подверглась самому пристальному изучению. Пару мгновений Марко внимательно ее рассматривал, потом поднял немного растерянное лицо вверх, дабы еще раз внимательно посмотреть на посетителя.

Потом поставил локти на столешницу, сцепив пальцы и уже на них опирая подбородок. Против воли улыбнулся. Хотя не сказать, что эта улыбка хоть чем-то была похожа на ту, что выказывает симпатию к посетителю – классическое профессиональное выражение лица, показывающее, в первую очередь, отсутствие интереса к личным мотивам пришедшего.

- Синьор Ди Мауро, – произнес, едва посетитель закончил говорить, – Как ни жаль этого говорить, синьор, не занимается поиском пропавших вещей. Синьор Бартолоччи так же не должен бы заниматься подобными делами в рабочее время… – Марко чуть нахмурился, будто бы недовольный фактом возможных подковерных игр старика, которого рекомендовали «хорошие люди», – К тому же, у него сегодня выходной.

И пока серый человечек не подумал уйти, добавил:

- Однако, вы можете описать интересующую вас вещь, и в случае, если она была заложена, мы можем узнать, кто именно принес ее к нам, – доброжелательным тоном. В конце концов, работник ломбарда ведь вполне может всполошиться, если заложенное имущество – краденое. – И, смею вас предупредить, выдать ее мы можем только предъявителю расписки.

Разыгранный спектакль «тоска в первозданном виде» не вызвал у Марко ничего кроме желания потереть виски. Или переносицу. Или встать и пройтись. Или сказать что-нибудь человеку, ведущему себя как беспозвоночное. Однако грех только прикрыл ненадолго глаза, думая, и снова подал голос:

- Брошь? - молодой человек пролистнул пару страниц в лежащем перед ним гроссбухе, спобежал написанное взглядом, кивнул каким-то своим мыслям и отложил огромную тетрадь чуть в сторону. - За последние две недели были сданы пять брошей, - не считая той, что Мари принес один из его знакомых теневых элементов, увлекающийся домушничеством. - Две из них явно новые, но остальные... - блондин приподнял брови в явном интересе. - Одна из них может оказаться той, что вы ищете. Но, увы, только может. К тому же, я не имею права выдать вам всю личную информацию по получившим за них залог людям. Разве что имена, если они вам что-то скажут.

Настойчивость некоторых индивидов всегда поражала греха. Хотя часть из настойчивых просто стояла на краю, и Марко пока что мог предположить, что мужчина из таких. Или пытается выглядеть таковым.

- Так как точно выглядела брошь? Или из какого материала была сделана? Данная информация значительно облегчит задачу, вы же понимаете? - и поморщился про себя. Разъяснять что-то кому-то было неприятно, как и вообще иметь дело с этим подергивающимся, жалким субьектом. Однако Мари продолжил все тем же вежливым голосом:

- С вами все в порядке, синьор? И, простите, вы не представились... как вам было бы удобнее, чтобы я вас называл? - какой бы неприятной не была компания, грех был согласен немного поиграть по правилам посетителя. Хотя бы ради того, чтобы узнать, что именно он ищет. Так что ждал ответа - какого угодно, лишь бы хоть капельку проливающего свет на ситуацию - с очень терпеливым выражением лица. Только постукивал кончиками палецев правой руки по столешнице, да сел прямо, скрестив ноги.

Белобрысые брови греха явно грозили подняться выше уровня волос. Не очень высоко, конечно, ведь он явно не страдал от облысения, но заметно. Молодой мужчина улыбнулся уже искренне, забавляясь и недоумевая.

Безумно хотелось понять, это человек такой наглый, глупый или чересчур умный? Наглость присутствовала определенно, хоть и хорошо замаскированная нервным мельтешением, потому глупость исключалась.

Услышав описание, Алчность склонил голову набок, задумчиво кивнул, уже справившись с удивлением. Имелся у него в хранилище скарабей, причем Мари был уверен, что принесший ее человек не вернется. Синьор Бартолоччи забрал полагающиеся ломбарду проценты, брошь же блондин собирался отреставрировать, привести в товарный вид и перепродать через какое-то время. Люди испытывали странную привязанность к различным символам, впрочем, грех их в этом не винил.

- Нет, вам определенно нехорошо, синьор Спиноза… – проговорил наконец, привставая. И тут же упал обратно, с видимой растерянностью оглядывая помещение. Стула, что логично, в помещении для посетителей не было. Зато он имелся в его маленькой комнатке, как и стакан, и вода, – Погодите минутку.

Будь блондин тем, кем он являлся, никогда не открыл бы дверь сколь угодно страдающему высокому мужчине с сильными руками - по крайней мере, пальцы у синьора Спинозы были сильные, тяжело было не заметить. Однако Мари не слишком раздумывал, открывая дверь и запуская собеседника. Одно он знал точно – посетитель пришел не воровать. Хотя эта, как и другие вероятности, не слишком пугала.

Ситуация принимала все более подозрительный оборот. Возможно, конечно, что Марко был чересчур недоверчив, но его жизнь приучила и не к такому. Разве что блондину было просто интересно. Слишком интересно, что произойдет, чтобы задумываться о вероятных последствиях.

Навязчивые проявления благодарности грех практически проигнорировал, покивал только, сдержанно улыбаясь и отворачиваясь ненадолго, уходя за маленькую перегородку, частично скрывающую кухонный угол. Оставлять человека без присмотра он не боялся. Если тому нужны были деньги, то их Мари не считал, а имеющиеся в прямом доступе вещи находились в ящичках комода рядом со столом. Ужасно громко скрипящих при выдвижении ящичках. Разве что заложенные вещи, что лежали на столе, могли привлечь внимание, да и выйти бесшумно посетитель тоже не мог.

- Вижу, вам уже лучше? – блондин, немного пошуршав за перегородкой, вернулся к посетителю, неся графин с водой и стакан. Обычный, самый что ни на есть стакан, и вода была самая обыкновенная, а графинчик дорогой, серебряный, украшенный чеканкой. – Так что же вы хотели предложить, синьор Спиноза?

В который раз за прошедшие полтора-два десятка минут блондин покивал, даже состроил сочувствующую мину, явно соболезнуя. И со знанием дела, видимо тоже таскал большие коробки в свое время. Или, быть может, просто пытаясь выглядеть внимательным слушателем, хотя зачем бы ему?

- О, хозяин в свое время вертелся в кругах разного рода мастеров, – пробормотал, тоже посмотрев на графинчик, не уточняя, про кого именно говорит. Мастера и действительно были самыми разнообразными, в том числе и занимающиеся вполне законными делами. – Вы пейте, пейте, синьор Спиноза, она не отравлена, – блондин улыбнулся, показывая, что пошутил.

Присел на краешек стола, ожидая разъяснений, которых в результате не получил, задумчиво поглядел на человека, сложив руки на груди, а после уперев одну на другую и пальце проведя губам, будто размышляя. «Синьору Спинозе» не интересны были деньги или дорогие вещички, которые можно было продать, к примеру, индивиду, остро нуждающемуся в деньгах. Более того, если верить жесту, деньги у него были, хоть какие-то. Нападать на Мари он тоже не собирался, это было видно. А значит, оставалось совсем немного вариантов.

- Знаете, скарабея не собирались выкупать, – произнес молодой человек будто бы неожиданно даже для самого себя и поднялся, отправляясь к комоду и наклоняясь, чтобы выдвинуть один из нижних ящиков. В этом ящичке хранились вещи, которые Мари так или иначе планировал перепродать. Там же хранились внешне дешевые сувениры от посещений некоторых индивидов вроде Нойрин. В закрытой коробке, разумеется. С кряхтением выдвинув ящик и поставив его на стол, Ди Мауро начал рыться внутри. – Хозяин планировал передать его своему деловому партнеру позже.